Россия. От голода до продовольственного капитала

Голод частенько хозяйничал на Руси – собственно, вся история ее представляет собой долгую череду голодных годов. Не лучшие климатические условия влекли за собой неурожаи, и обеспечение населения продовольствием стало важнейшей отраслью государственного управления – и самым древним общественным вопросом, отмеченным еще в летописях XI века. Первое письменное упоминание о голоде относится к 1024 году, когда жители Суздальской земли отправились вниз по Волге и «привезоша хлеб из Болгар». Впрочем, как в 1819 году констатировал Комитет министров, в Российской империи «по обширности ее и по разнообразию климатов и почвы земли повсеместного голода никогда не было и быть не может, каков бы ни был недород, в некоторых районах от потребления должны оставаться в остатке десятки миллионов четвертей» хлеба, а потому «при свободной торговле хлебом, при удобстве сообщений и при благоразумной предусмотрительности не только голода, но даже и недостатка в хлебе нигде быть не должно». Но крестьянство российское – голодало…

Гость частый…

По подсчетам известного дореволюционного исследователя голода профессора В.Н. Лешкова, за первые 600 лет христианской истории Руси – с XI по XVI век – на каждое столетие приходилось в среднем по восемь тяжелых неурожаев, которые случались раз в 13 лет. Причины были теми же, что и в более близкие к нам времена, – холодная весна, засуха или избыток дождей, ранние морозы или нашествие саранчи… В самом начале XVII столетия, в смутные времена Бориса Годунова, на Русь обрушился чудовищный трехлетний голод. В 1601 году все лето шли дожди, а грянувшие следом ранние морозы довершили гибель урожая: «побил мороз сильный всяк труд дел человеческих в полях». На следующий год урожая не было тоже, и к 1603-му положение стало катастрофическим. Из-за безудержной спекуляции остатками хлеба стоимость его выросла почти стократно, несмотря на царские указы, воспрещавшие продавать хлеб по запредельным ценам. Надо отдать должное Борису Годунову – он раздавал народу деньги, преследовал перекупщиков, открыл двери царских амбаров, но и его возможностей не хватило, тем более что, прознав о раздаче хлеба, голодающие со всей страны потянулись в Москву за царской милостью… Только в Москве от голода умерло тогда более 127 000 человек. В народе говорили, что неслыханный голод – это кара Божья за неправедное царствование Годунова. Но Годунова вскоре не стало, а голод разразился вновь в 1608, а затем в 1630 и 1636 годах. Царствование Алексея Михайловича было отмечено множеством неурожаев, и голод 1650-го даже вызвал бунт во Пскове, который с трудом получилось усмирить без применения военной силы. На протяжении XVII-XIX столетий число неурожаев возрастало: так, в XVIII веке случилось 34 крупных неурожая, а только за первую половину XIX века – 35; в 1842 году правительство сокрушенно признало, что неурожаи и голод, ими вызванный, повторяются каждые 6-7 лет. Как особо тяжелые можно отметить вспышки голода из за неурожаев 1868, 1873, 1880 и 1883 годов, а в 1891-1892 годах голод поразил сразу 16 российских губерний европейской части России с 35-миллионным населением.

Если же взять правление Николая II – время наивысшего экономического развития Российской империи, то из-за недородов зерновых крестьянство голодало в 1901, 1905, 1906, 1908, 1911 годах. Газеты привычно сообщали о фактах голода, призывали к оказанию помощи и денежным пожертвованиям в пользу голодающих, но при этом каждый год российские купцы и помещики вывозили за рубеж до 9 млн тонн отборного зерна!

Костлявая рука бесхлебицы

Люди, доведенные до последней крайности, зачастую употребляли в пищу немыслимые вещи – летописи свидетельствуют, что в 1121 и 1214-1215 годах в Новгороде ели «лист липов, кору березовую, а иные мох, конину», в 1230-1231-м «иные резали людей живых и ели, а иные мертвые мяса ели, а другие конину, псину, кошки». Часто дело было даже не во всеобщей нехватке продовольствия, а в том, что правительство оказывалось неспособным маневрировать запасами хлеба, вовремя перемещая их в голодающие губернии. Впрочем, голод вызывался и совсем другими причинами – отсутствием доходов и, следовательно, денег у населения. При Александре III был достигнут заметный экономический подъем промышленности и сельского хозяйства, но подъем этот дорого обошелся крестьянину – даже в особо голодные годы русский хлеб поставлялся за границу миллионами тонн. «Сами недоедим, но вывезем», – говорил министр финансов И.А. Вышнеградский, не уточняя, кто именно недоедает. Император голодающими крестьянами тоже не особо интересовался – один из современников свидетельствовал: «Александра III раздражали упоминания о голоде как слове, выдуманном теми, кому жрать нечего. Он высочайше повелел заменить слово «голод» словом «недород», и Главное управление по делам печати разослало незамедлительно строгий циркуляр».

Обеспечение продовольствия народного

Государственная власть издавна реагировала на недороды хлеба и полные неурожаи разными мерами помощи населению, но меры эти часто были временными и бессистемными. Например, поощрялся ввоз хлеба в охваченные неурожаем местности и воспрещался его вывоз, каралась скупка хлеба с целью спекуляции, цены регулировались установлением особых такс и продажей по низким ценам запасов зерна из царских житниц; иногда власть прибегала даже к конфискациям частных запасов хлеба для продажи или раздачи голодающим. При этом кормить несвободных людей обязаны были их владельцы – так, по Уложению 1649 года, боярам и всяких чинов людям прямо наказывалось во время голода кормить своих холопов. Единая система обеспечения народа продовольствием начала вырабатываться только в XVIII веке. Петр I в 1723-1724 годах посчитал необходимым создать для этого особые правительственные учреждения, которые бы решали, «каким образом во время недорода народ довольствовать», заботились, чтобы «везде запасной хлеб был, дабы в неурожайные годы народ голоду не терпел». Интересны меры, с помощью которых самодержец-реформатор боролся с голодом. Когда после недорода 1722 года люди начали умирать от бесхлебицы, император в феврале 1723-го повелел рассчитать, сколько зерна требуется каждому помещику для себя и для своих крестьян на весенний сев, а оставшийся сверх этого хлеб отдать неимущим для пропитания (правда, с последующим безоговорочным возвратом). По царскому указу у купцов отбирали хлеб, скупавшийся для спекуляции, и продавали его народу в Санкт- Петербурге и Москве – с тем расчетом, чтобы купцам, у которых этот хлеб отобрали, приходилось бы сверх закупочной цены и пошлин не более 10 копеек прибыли на рубль; также на время неурожая из жалованья всех государственных служащих одна четверть вычиталась в пользу голодающих. Хлеб из-за границы дозволено было ввозить беспошлинно, и в апреле 1724-го заграничного хлеба ввезли более чем на 200 000 рублей – купцы могли торговать им с прибылью для себя не более 10 копеек на рубль за зерно и не более 20 копеек за муку. Спустя 10 лет, в 1734-м, при императрице Анне Иоанновне, снова был поднят вопрос, «как бы во всех местах недостаток от хлебных недородов отвратить». Начинается устройство хлебных запасных магазинов, производятся закупки хлеба для последующей раздачи его в ссуду, а главное – верховная власть подтверждает обязанность помещиков в случае неурожая кормить своих крестьян, а также под страхом высоких штрафов и «жестокого истязания и вечного разорения без всякого милосердия» не допускать хождения крестьян по миру за милостыней. При Елизавете Петровне в 1761 году Сенат своим указом не только подтверждает обязанность владельцев продовольствовать крестьян, но и предписывает помещикам, дворцовым, синодальным, архиерейским и монастырским вотчинам создать запасы продовольственного и семенного зерна с расчетом, чтобы их хватило как до ближайшей жатвы, так и еще минимум на год.

Создание хлебных запасов становится предметом особой заботы правительства. Так, Екатерина II в 1762 году одним из первых своих указов повелела во всех городах устроить государственные хлебные магазины, чтобы препятствовать дороговизне и чтобы, по словам императрицы, цена хлеба всегда в ее руках была. Впрочем, правительственная комиссия, подсчитав, что расходы на осуществление проекта составят 126 млн рублей, признала это предприятие«напрасным, бесполезным, невозможным и вредным казне и сущей всего общества пользе»; предполагалось, что поставленных императрицей целей вполне можно достичь общеэкономическими мерами. В 1807 году на обсуждение дворянства был вынесен вопрос, как лучше и удобнее и под чьим надзором и ответственностью пополнять хлебом и содержать сельские запасные магазины. Был сделан вывод, что устройство таких магазинов «при всем пространном в России хлебопашестве, но неодинаковом успехе оного, необходимо», однако требует надзора со стороны лиц, которым вернее всего известно состояние продовольственных дел в каждой губернии, и при губернских правлениях были образованы особые комитеты по продовольствию народному. Подписанный Александром I в 1822 году высочайший указ утвердил новые основания составления хлебных запасов и денежных капиталов, предназначенных для вспомоществования в неурожайные годы. Впрочем, при неурожае 1833-го оказалось, что наличность запасного хлеба не покрывала и половины всех требований, а в губерниях, учредивших денежные запасы, они не составили и 30% сумм, необходимых на оказание пособий.

Во время реформы 1861-го, отменившей крепостное право, с помещиков были сняты все обязанности по продовольствию крестьян, устройство сельских запасных магазинов отнесено к числу обязательных мирских повинностей. С осени 1862 года хлеб отпускался нуждавшимся крестьянам только в количествах, требующихся для засева обрабатываемой земли, а на пропитание – по мере действительной необходимости. Способы обеспечения народного продовольствия были оставлены прежние – хлебные запасы и денежные капиталы.

Впрочем, возможность замены хлебных запасов денежным капиталом была с воодушевлением воспринята земскими учреждениями. Сельские сообщества принялись активно заменять хлебные запасы деньгами, и к началу 1893 года в 45 губерниях европейской части России составили 35,4 млн рублей (правда, 52% числилось в ссудах и недоимках). Весь продовольственный капитал империи относился к специальным средствам Министерства внутренних дел; в случае голода из него по представлениям губернаторов выдавались ссуды до 50 000 рублей на губернию, на ссуды больших размеров требовалось дозволение Комитета министров.

Во второй половине XIX века особо можно отметить голодовки, ставшие следствием неурожаев 1873, 1880, 1883, 1891-1892 и 1897-1898 годов; самым страшным из них стал голод 1891-1892-го. Начался он с бесхлебицы из-за очень скудного урожая 1891 года (недород составил 16,7 млн тонн, или 30% сбора всех зерновых по сравнению с самым урожайным до этого 1887-м), и осенью голодало уже около 32 млн человек. В июне 1891-го Комитет министров признал ситуацию крайне серьезной, в июле был полностью запрещен экспорт ржи. В ноябре император Александр III принял чрезвычайные меры по борьбе с голодом, включая программу общественных работ и назначение специальных уполномоченных для разрешения транспортного кризиса, возникшего в связи с движением в голодающие районы большого количества грузовых вагонов. Голодным было направлено более 1,7 млн тонн продовольствия, несмотря на это, избыточная смертность в 1892 году составила 400 000 человек.

Неурожаи случались и в начале XX века: в 1901-1902 годах голодало 49 губерний, в 1905-1906 и 1908-м – от 19 до 29 губерний, в 1911-1912-м голод охватил 60 губерний, где страдало от голода 20 млн человек, а умерло от голода и его последствий, по некоторым спорным оценкам, до 4 миллионов. Правительство установило на зерно твердые цены, которые частные торговцы не имели права превысить; одновременно запрещался вывоз зерна за границу, пока экспортер не отчитается о продаже определенных объемов зерна по низким ценам в голодающих губерниях. Неоспоримо, что в России начала XX века голод перестал быть непреодолимой силой, обрекающей людей на смерть; он по-прежнему был несчастьем – но несчастьем, с которым правительство решительно боролось, а часто – всего лишь синонимом слова «неурожай». Не стоит забывать, что неурожаи случались и в других странах – и в Европе, и в Америке, в чем не было ничего удивительного при тогдашнем уровне развития агротехники и преимущественно ручном труде. Власти империи предпринимали вполне естественные для каждой цивилизованной страны меры помощи неурожайным районам, и с каждым годом меры эти становились все более результативными. Другое дело, что нормальный исторический путь развития России остановился в 1914 году с Первой мировой войной – и вовсе прервался в роковом 1917-м…

По материалам www.agropressa.ru